Являясь одновременно с работой в музее директором краткосрочных музееведческих курсов при Истринском музее и активно участвуя в издании журнала «Советский Музей», Н.А. Шнеерсон много работал над созданием специального курса музейного дела и пропагандой музееведческих дисциплин. В своей напряжённой деятельности и напряжённом труде Шнеерсон находил возможность литературной обработки своих мыслей и начинаний. К концу 1936 года Шнеерсон закончил большую (15 печатных листов) работу, обобщавшую опыт Истринского Музея. Работа была отпечатана на машинке в трёх экземплярах и … бесследно пропала (я не могла её найти ни в одном Архиве!). Поэтому и пришлось заменить её совершенно не равноценной работой Е. Радченко в «Очерках истории музейного дела». 27 мая 1937 года был арестован Дмитрий, сын Н.А. Шнеерсона, ученик 10 класса Истринской школы. 28 мая 1937 года арестован Н.А. Шнеерсон. Через несколько месяцев стал известен приговор: 5 лет лагерей сыну и 10 лет заключения без права переписки Н.А. Шнеерсону. Во время войны были получены известия о смерти сына – 5 апреля 1942 г., Натана Александровича – 2 июня 1945 года. Реабилитация обоих получена летом 1956 года. Документы имеются. Е. Радченко. 15 марта 1972 г. Сведения о приговоре Н.А. Шнеерсону и о его смерти «от паралича сердца» - это чудовищная дезинформация, полученная Е.С. Радченко от «органов»! Уже после кончины матери, в 1994 году Вера Натановна обратилась в КГБ за разрешением ознакомиться с делами отца и брата. Дело отца она получила довольно быстро. А дела брата в архиве не оказалось. Его нашли спустя несколько месяцев в одном из местных архивов. Знакомство с «делами» оставило впечатление, что в выданных ей папках хранятся какие-то разрозненные листы, в протоколах всё отрывочно и бессвязно. Из «дела» Натана Александровича следует, что обвинение его сводится к предоставлению «крыши» меньшевичке Любови Николаевне Радченко. О родственной связи Шнеерсона с Л.Н. Радченко – ни слова. По видимому, такая «мелочь» следствие не интересовала. Причина ареста сына Н.А. Шнеерсона, ареста, предшествующего аресту отца, по предъявленным Вере Натановне останкам документов, осталась совершенно скрытой. В своё время, в результате «домашнего анализа» возможных причин ареста остановились на неосторожном высказывании Дмитрия Шнеерсона со школьными товарищами, когда обсуждалась тема возможной в скором будущем войны с Германией (в то время это была одна из самых популярных тем разговоров). Н.В. Баранская пишет: «Старшеклассники обсуждали, возможна ли война СССР с Германией, и если она будет, то кто начнёт первым. Дима сказал неосторожно: «Гитлер уж, наверное, не глупее Сталина». Один из участников беседы сбегал к секретарю комсомольской ячейки, а тот передал по инстанции. Если взрослые уже понимали, что каждое слово, сказанное о «вожде», может оказаться гибельным, то юность ещё не набралась мудрости. Донос одноклассника и казался нам причиной ареста Димы» [1]. Но в папке с «делом» Дмитрия Шнеерсона не было никакого намёка на это высказывание. Там вообще не было никакого намёка на какой бы то ни было «состав преступления». Между тем, Е.С. Радченко, получившая в 1939 году право на свидание с сыном, с удивлением обнаружила его фантастическую убеждённость в том, что его отец – реальный участник «заговора Тухачевского». Но если на Лубянке в это обвинение сумели заставить поверить сына Натана Александровича, хорошо знавшего своего отца, значит, к нему не могло не быть вопросов, касающихся приездов М.Н. Тухачевского в музей, его разговоров с Н.А. Шнеерсоном. Аналогичных вопросов и сам Натан Александрович не мог избежать. Но в предъявленных Вере Натановне для ознакомления «делах» не осталось никаких следов от этой темы. «Дело» Н.А. Шнеерсона «заканчивается двумя документами: один – приговор ОСО («тройки») к расстрелу, другой – справка об исполнении приговора, датированная январём 1938 года» [1]. В то же время по другим документам (ответ на запрос 1994 года и документы общества «Мемориал») Н.А. Шнеерсон, арестованный 28 мая 1937г. приговорён к расстрелу 9 октября 1937 года и расстрелян 9 октября 1937 г. Как можем мы сейчас, в наши дни прокомментировать расхождение в документах, касающихся даты расстрела? Что расстреливали так много и так поспешно, что не успевали оформлять документы? Или вообще не заботились об оформлении правдивых документов? А что можно сказать о двух официальных известиях: о приговоре «к 10 годам заключения без права переписки» и о «смерти от паралича сердца 2 июня 1945 года»? Эти официальные известия были ложью. И вдова, и младшая дочь Натана Александровича умерли, так и не узнав правды о судьбе мужа и отца, которая скрывалась почти 60 лет. Место наиболее вероятного захоронения Н.А. Шнеерсона на Донском кладбище Москвы в братской могиле многих репрессированных. По сведениям общества «Мемориал» в 1937 году тела расстрелянных возили на Донское кладбище, где работал крематорий, а прах сваливали в общую яму. На этом месте сейчас обелиск и множество памятных табличек с именами погибших. Среди них – табличка с именем Михаила Николаевича Тухачевского, маршала СССР, расстрелянного 12 июня 1937 года. События, имевшие место в Истре в конце мая 1937 года, позволяют судить о масштабах национальной трагедии, порождённой репрессивным режимом. Семья Н.А. Шнеерсона жила в Истре по адресу ул. Урицкого, 19. А напротив, в доме № 14 по той же улице жила Людмила Ивановна Каралюнец (девичья фамилия Иванова), дружившая с Дмитрием Шнеерсоном.